Антон Захаров: Вся наша хирургия, и, естественно, хирургия периорбитальной зоны, она состоит из мелких деталей. И общий массив этих мелких деталей, – если они учитываются, и хирург опирается на изучение этих деталей и индивидуальную анатомию пациента, – дает как хороший результат, так и может быть результат неудовлетворительным, если операция выполнена без учета вот всех тонкостей, всех моментов. Конечно, при всей своей внешней такой технической простоте эта операция кроет в себе массу подводных камней. Например, простой момент: расстояние от ресниц до рубца. Его нужно рассчитать очень точно, для того чтобы при положении стоя, когда пациент будет уже с открытыми глазами, чтобы рубец находился точно в складке и ни в коем случае не находился выше складки, на расстоянии между складкой верхнего века и хвостом брови или центральным отделом брови. Потому что в этом случае он будет постоянно заметен, и пациент будет вынужден камуфлировать этот рубец постоянно всю оставшуюся жизнь, потому что он всегда будет на виду. Вот небольшой просчет – и уже рубец уходит вверх, и это становится заметным. С другой стороны, недолжно быть избыточного удаления кожи ни в коем случае, потому что это может привести к рубцовой деформации, укорочению верхнего века, нарушению смыкания и… как следствие, да…
Елена Женина: И, как следствие, проблем потом уже, да, с глазами.
Антон Захаров: Офтальмологического характера – это синдром сухого глаза и необходимость использовать специальный гель перед сном либо «искусственную слезу» в течение дня, что большой элемент дискомфорта. Поэтому вроде бы такая технически, – вроде бы, – несложная манипуляция, но при малейшем нарушении расчета, либо дефекте исполнения, либо просто неудачном рубцевании… Бывает еще, хирург выполнил все идеально, но вмешивается…
Елена Женина: Мать Природа.
Антон Захаров: Мать Природа, грубое рубцевание имеет право быть, и мы предупреждаем об этом пациентов всегда. И уже течение послеоперационного периода усложняется, и для достижения хорошего результата нужно гораздо больше труда и хирурга, и пациента в отношении реабилитации. Поэтому простых эстетических операций не бывает. Более того, хочется сказать, что, наверное, требовательность пациентов к качеству в области эстетической хирургии намного выше, чем в общемедицинских разделах.
Елена Женина: Но я тебе могу сказать как человек, который стоял и по одну сторону, и по другую… Ну, то есть по одну сторону – это просто рядом с хирургом, я была у Антона на операции, я видела, как он работает, – это вообще отдельная история: включается музыка, и просто он начинает творить.
Антон Захаров: Спасибо.
Елена Женина: То есть у меня было, знаешь, у меня было ощущение, что у тебя вот в руках не скальпель, да, а скрипка и смычок, и ты вот… ты просто творишь, у тебя такой процесс…
Антон Захаров: Спасибо.
Елена Женина: И причем операция длилась… сколько, три часа, по-моему, она длилась, да?
Антон Захаров: Где-то ближе к трем часам, два с чем-то.
Елена Женина: И я хочу сказать, что работа хирурга, – любого хирурга, не только пластического, – это колоссальная физическая нагрузка, просто колоссальная физическая нагрузка.
Антон Захаров: Не могу не согласиться.
Елена Женина: Я, честно говоря, выстояла все эти три часа так… ну, с трудом, я бы сказала, потому что присесть нельзя, прилечь – тем более, ты все время… А здесь же ты еще прикладываешь физические усилия.
Антон Захаров: Конечно.
Елена Женина: Как раз ты выполнял одну из ныне таких популярных операций, которые делают очень многие женщины, – наверное, не только женщины, но и мужчины, – это был лифтинг средней трети.
Антон Захаров: Да. Я являюсь и поклонником, и, может, в чем-то пропагандистом операций по лифтингу средней зоны. Они часто обозначаются как чек-лифтинг. Это такой англицизм, который перешел в русский язык от слова cheek (щека), но почему-то из «чик» (в английской транскрипции) перешло в «чек» и утвердилось…
Елена Женина: Да, кстати, я тоже это слышала.
Антон Захаров: В такой форме уже утвердилось в русском языке, и устойчивое выражение, и, скажем так, забыты корни, и в прайс-листах, и в устной речи, и в докладах эта группа операций часто именуется именно так. Хотя в медицинском языке она обозначается иначе, это звучит как «лифтинг средней трети лица», и, скажем так, есть разные варианты этой операции. И на сегодня самым востребованным, конечно, является вариант, который выполняется через разрез на нижнем веке, является продолжением классической нижней блефаропластики. Блефаропластика на сегодня уже не воспринимается хирургами как операция, решающая все задачи в периорбитальной зоне. Мы сейчас видим, что есть тенденция к усложнению нашей хирургии, к более комплексным решениям, и чек-лифтинг – это именно одна из таких операций. История их началась, скажем так, наверное, позже, чем многих других операций, – в конце… наверное, 2008-2009 года в нашу практику стали активно заходить манипуляции в периорбитальной зоне, и лифтинг средней зоны, он интегрировался именно в структуру сначала нижней блефаропластики, потом… Я просто хочу сказать, что очень сложно такую большую, широкую тему осветить в двух словах.
Результаты нижней блефаропластики не удовлетворяли многих хирургов.
Елена Женина: Ну и, наверное, многих пациентов тоже.
Антон Захаров: Конечно.
Елена Женина: И поэтому людям захотелось, – пациентам и хирургам в том числе, – захотелось сделать что-то лучше и пойти немножко дальше.
Антон Захаров: Именно так. И эта неудовлетворенность была связана с тем, что часто при классической нижней блефаропластике высота нижних век уменьшается в боковом отделе, что меняет форму глазной щели, наверное, на менее выигрышную, менее эстетически привлекательную, и для многих пациентов это проблема. Они очень внимательно относятся к своему облику в этой зоне.
Елена Женина: К величине глаз. И когда они становятся чуть меньше или чуть уже, это уже не так красиво, как кажется, хотя мешков нет там, да?
Антон Захаров: Конечно. И когда ресничный край расположен несколько ниже, и форма глазной щели становится менее эстетически привлекательной, пациенты очень тяжело это переживают. Но нижняя блефаропластика, к сожалению, в силу своих технических особенностей, она часто приводит именно к такому изменению формы.
Второй момент, который не удовлетворял ни хирургов, ни пациентов, из результатов нижней блефаропластики, – это, конечно, уменьшение объема нижних век. То есть удаляются избытки вялой кожи, удаляются грыжи орбитальной клетчатки (они же мешки под глазами)…
Елена Женина: Соответственно, получается такой как бы провал под глазом.
Антон Захаров: Да. Уменьшается объем этой зоны, и для многих пациентов это тоже не решение их задач, потому что задача – это стать более привлекательным, стать более красивым, а не справиться с конкретными избытками либо грыжами.
Елена Женина: Антон, скажи, пожалуйста, а кто придумал вот этот вот чек-лифтинг? Это чья вообще история? Российская, американская, там, французская?
Антон Захаров: Сейчас я расскажу. Вернусь к предпосылкам, да, что не удовлетворяло.
И хирурги искали какое-то решение этой проблемы. И были разные варианты, были разные пути. И использовали специальные материалы для подсадки с структуру века, чтобы избежать укорочения, и совмещали блефаропластику с введением собственного жира, чтобы дополнить объем, и сформировалась группа операций на нижних веках с сохранением жировых пакетов (содержимого мешков), для того чтобы не получать дефицит объема. И на сегодня все эти операции тоже есть в практике эстетических хирургов. Но они также не являлись никакой панацеей.
В отношении изобретения я хочу сказать, что в 2008-2009 году эти операции начали постепенно входить на наш рынок…