Антон Захаров: То есть это 5–7% людей, которым можно сделать что-то более консервативное. Остальным, конечно, нужно делать подобный вариант операции, потому что только он приносит им удовлетворение, за счет формирования хорошего шейно-подбородочного угла и контура нижней челюсти.
Важный аспект, что для наших славянских лиц характерно избыточное отложение клетчатки в нижней трети. И именно в процессе этой операции мы имеем возможность разным путем – либо с помощью локальной липосакции, либо с помощью хирургического удаления этой клетчатки по плоскости – удалить все, что там есть лишнее, с формированием того контура, который мы хотим.
Скажем так, не все более консервативные операции позволяют сформировать такой доступ, чтобы проработать эту зону.
Елена Женина: Как эта операция происходит? Она сложная, долгая, к ней нужно готовиться? Это мы тоже расскажем, чтобы пациенты понимали, что если у них есть такая проблема, к чему они должны быть готовы.
Антон Захаров: Скажем так, реабилитация от этой операции очень индивидуальна. Мы остановимся на этом чуть позже. Но важный момент заключается в том, что, наверное, должен быть правильно подобран кандидат, в первую очередь. Все должно быть выполнено по показаниям. Доступ при манипуляции – это разрез перед ухом, за ухом, в височной области. Если это короткорубцовый лифтинг – это разрез около 1,5 сантиметра в области волосистой части виска (он незаметен); в заушной области – это около 3 сантиметров в горизонтальном или в восходящем направлении, тоже в сторону линии роста волос.
Такой короткорубцовый метод позволяет пациентам потом носить любую поднятую прическу, в том числе «хвостик», это очень волнует пациентов. Передушный разрез, который характерен для всех этих операций, в любых модификациях, вызывает наибольшие опасения у наших пациентов. Но важно отметить, что он практически всегда незаметен. В передушной области есть естественная кожная складка, мы можем все увидеть ее в зеркале, и при правильном позиционировании рубца он попадает ровно в нее.
Естественно, когда этап инволюции рубцовой ткани проходит, то он из красно-розового становится светлым и тонким, то его визуализация минимальна.
Елена Женина: У меня сразу вопрос по ходу. Если у пациента еще не сформирована эта ушная складка, в которую можно спрятать рубец?
Антон Захаров: Она есть у всех с детства. Конечно, есть. Она просто очень деликатная.
Елена Женина: Если она очень деликатная, нужно делать операцию или еще стоит подождать?
Антон Захаров: Показания к этой операции определяются состоянием нижней трети лица и шеи, и состояние складки не играет никакой роли в этой ситуации. При этом есть разные варианты расположения это рубца относительно козелка; если все сделано технически правильно – заметность этих рубцов минимальна, у подавляющего большинства пациентов. Изменений в этой зоне боятся больше всего, но каких-то отсроченных беспокойств по этому поводу меньше всего.
Елена Женина: Если пациент склонен к образованию келоидных рубцов, что в этой ситуации ему делать?
Антон Захаров: Очень хороший вопрос. Склонность к келоидным рубцам неравномерно распределена по телу у любого человека. Чем ближе к центральной линии, тем больше риск. Именно поэтому мы можем заметить, что у пациентов, у которых есть какие-то травмы в области центрального отдела – допустим, грудной клетки, в области грудины – у подавляющего большинства людей там будет грубое рубцевание, как минимум гипертрофическое, возможно, даже келоидные рубцы. Так же, как по центральному отделу спины.
Мы практически никогда не найдем келоидных рубцов по боковой стороне тела. То же самое и на лице. На лице только одна зона склонна к изменениям подобного рода – это зона мочки ушной раковины, или задняя сторона мочки и нижняя часть ушной раковины. Там опасная зона, там могут быть грубые гипертрофические, в том числе келоидные, рубцы. В передушной области грубое рубцевание – это огромная редкость.
Конечно, если есть генетическая предрасположенность, либо если есть элементы перенатяжения тканей в этой области, то все возможно. Но есть широкий арсенал борьбы с келоидными рубцами, с гипертрофическими рубцами – это локальная гормонотерапия, это близкофокусное рентгеновское облучение. Одного сеанса достаточно, чтобы решить эту проблему. Поэтому в современной практике это является какой-то сложностью. Плюс, потом вступает в действие широкий арсенал косметологических лазерных установок, позволяющих добиться ровного контура кожи в этой зоне, решить вопрос расширения сосудистого русла, локальной пигментации и получить совершенно невидимые глазу рубцы, не привлекающие внимания даже без маскировки макияжем.
Хочется вернуться к вопросу показаний к пластике лица и шеи.
Елена Женина: Давай мы сейчас уйдем на небольшую рекламную паузу, а потом как раз вернемся к вопросу показаний. Хорошо?
Антон Захаров: Отлично.
Елена Женина: Продолжаем разговор о показаниях как раз к этой операции, о которой мы с тобой говорим.
Антон Захаров: Да. Важный аспект. Мы уже уделили какое-то внимание показаниям в виде опущения тканей щек, нарушения овала и шеи.
Елена Женина: Да.
Антон Захаров: Очень частый вопрос, который беспокоит наших пациентов – не будет ли после пластики лица деформаций таких, которые они часто видят по телевизору у каких-то известных людей (можем все вспомнить Донателлу Версаче и компанию), или каких-то изменений внешности, которые будут восприниматься окружающими как результат пластики лица. Я хочу сказать, что если эта операция сделана качественно, то ничего не видно. В подавляющем большинстве случаев. Вопрос правильной тактики. Конечно, если у пациента тяжелое лицо, выраженные изменения, провисание тканей, и ему делается поверхностный лифтинг без перемещения SMAS-слоя, где вся нагрузка ложится на кожу, мы гарантировано увидим весь спектр изменений, негативных, характерный для такой пластики лица – и растянутый рот, и вытянутые мочки, деформированные, рубцово-измененные, и линию натяжения на шее (или контур натяжения). Но это не связано с тем, что лифтинг лица плох, это связано с неправильным подбором методики либо неправильной реализацией методики, даже если она выбрана правильно. Это очень важный аспект. Потому что при глубоком лифтинге лица, диссекционном SMAS-лифтинге лица, вся нагрузка ложится на глубокие ткани. Никакой нагрузки на кожу нет. Соответственно, мы не можем увидеть перерастяжение рта либо вытянутые мочки, потому что кожа свободно драпирует новый, хороший, естественный контур, и все эти проблемы остаются где-то в другом месте. Это очень важно.
Елена Женина: Знаешь, так страшно звучит эта фраза – «кожа свободно драпирует естественный контур». А что делать-то с этим избытком кожи, после того как SMAS-слой подтянули?
Антон Захаров: Избыток иссекается. Если есть реальный избыток кожи, он удаляется. Но именно в этом и разница между глубоким лифтингом лица и так называемой классической кожной подтяжкой, когда просто мобилизованная кожа натягивается, формируя такой кожный каркас, в котором все лицо лежит. Естественно, кожа не приспособлена для этого и не может выдержать эту нагрузку. И результатом являются вот эти не очень эстетически выигрышные изменения лица, типичные.
Елена Женина: Это, в принципе, логично, потому что кожа с возрастом, естественно, растягивается, у нее ухудшается тургор.
Антон Захаров: Конечно.
Елена Женина: Снижается плотность, уменьшается количество коллагена и эластина. И поэтому ее натягивать, мне кажется, вообще бессмысленно.